Российский IT-рынок начал снижаться: сказывается как макроэкономическая ситуация, так и изменение потребностей клиентов. Системным интеграторам приходится пере-страиваться, а IT-боссам – задумываться об экономии
Российский IT-рынок упал в 2013 г. на 11% до 635 млрд руб., сообщает Минэкономразвития. При том что, по прогнозу министерства, рынок, наоборот, должен был вырасти на 6% до 762 млрд руб. По данным компании «Крок», корпоративный IT-сегмент снизился на 10% и упадет еще на 10-14% в этом году, а сегмент оборудования и лицензий на ПО снизился вообще на 20%.
Негативная динамика рынка сказалась и на финансовых показателях крупнейших IT-компаний. Так, у системного интегратора «Техносерв» впервые за последние четыре года выручка упала – на 7% до 40,16 млрд руб.
Запросы изменились
«IT – это сервисная отрасль, которая обслуживает компании из первого эшелона экономики, и если там идет падение или стагнация, то на IT это отражается самым прямым образом, – объясняет управляющий директор «Техносерва» Сергей Корнеев. – В 2014 г. рынок, по нашим прогнозам, потеряет от 10 до 15%. Если вспоминать не столь далекое прошлое, то в 2009 г. падение ВВП на 7,9% привело к падению IT-рынка почти на 40%».
Еще одна причина падения выручки системных интеграторов – выход крупных производителей оборудования напрямую на заказчиков, отмечает президент «АМТ-груп»Александр Гольцов. Причем если недавно такая тенденция затрагивала только операторский сегмент, то теперь распространилась и в целом на корпоративных клиентов.
«Рынок поставки оборудования становится вторичным и низкомаржинальным, и именно он сокращается в первую очередь, – соглашается Корнеев. – Успешно развиваться позволяет умение делать крупные сложные интеграционные проекты, поэтому крупные интеграторы взяли курс на отход от модели перепродажи западных продуктов и построения стандартных сервисов вокруг них к модели создания своих продуктов и сервисных ниш».
Об изменчивости отечественного рынка заставляют задуматься и финансовые результаты группы IBS. Выручка всей группы выросла на 4% до $903 млн, но рост был обеспечен за счет компании Luxoft, занимающейся офшорным программированием. В то же время выручка российского системного интегратора IBS снизилась на 11% до $430 млн. Сама компания была вынуждена сократить 7% сотрудников, занятых в области системной интеграции.
Потребности IT-заказчиков меняются, констатирует в годовом отчете IBS Group. Приходят новые технологии: облака, Big Data, мобильные устройства. Все это наложилось еще и на нестабильную макроэкономическую ситуацию в России. В результате IBS Group затеяла реструктуризацию своего российского бизнеса, которая продлится 1-2 года.
«Макроэкономические показатели падают, производство не растет, а инвестиции в IT всегда находятся в прямой зависимости от инвестиций в новое производство и в развитие бизнеса, – сожалеет председатель правления IBS Group Сергей Мацоцкий. – Вряд ли мы в ближайшие годы увидим те же двузначные цифры роста рынка, которые были характерны для 2000-х гг. Также можно сказать, что время суперпроектов прошло: заказчики не готовы подписываться на проекты стоимостью десятки миллионов долларов и продолжительностью несколько лет».
Спрос заказчиков смещается от больших проектов в сторону коротких с понятным бизнес-эффектом. «Причем заказчик хочет иметь гарантии, что этот эффект будет достигнут, – например, с помощью каких-то механизмов разделения ответственности за результат с IT-поставщиком, – продолжает Мацоцкий. – Одним из возможных способов обеспечения эффекта для заказчика может быть ситуация, когда он не должен заказывать у IT-поставщика внедрение какой-то дорогостоящей системы для автоматизации того или иного бизнес-процесса, а берет ее в аренду в виде SaaS-сервиса либо даже целиком отдает процесс на обслуживание внешней компании».
Конец традиционного аутсорсинга
Классический IT-аутсорсинг – то, что раньше называлось функциональным аутсорсингом, – практически перестал быть заметен на рынке, считает Мацоцкий. Новые облачные инфраструктуры, веб-приложения, дружественные к пользователю мобильные устройства не требуют такого количества IT-специалистов «на местах» для своей поддержки, в результате IT-аутсорсинг мигрирует в сторону предоставления услуг в облаке и облачных приложений.
Директор департамента сервиса и аутсорсинга «Техносерва» Владимир Леоненко отмечает повышение зрелости заказчиков и усиление борьбы за них на рынке IT-аутсорсинга. «Внутренние IT-службы все четче понимают как преимущества передачи услуг аутсорсеру, так и методологию работы с исполнителем, – говорит он. – Это, с одной стороны, расширяет рынок, а с другой – обостряет борьбу именно за качество и полноту оказываемых услуг: заказчик готов выдвигать реалистичные, но жесткие требования к уровню услуг, при этом строго следя за их соблюдением. Например, у «Техносерва» есть контракт с ФМС России, где услуги в каждом из территориальных отделений по всей стране оказываются с единым показателем качества (в ряде случаев мы обязаны устранить неисправности в течение 4 часов)».
Другая тенденция, которую отмечает Леоненко, – это централизация закупок и консолидация ответственности исполнителя. «Рынку все менее интересны продукты, направленные на решение локальных, узких задач в период менее года, – говорит он. – Напротив, востребованы услуги комплексные, где аутсорсер отвечает за результат в целом, по сути, за показатели бизнес-заказчика в течение длительного периода (как правило, трехлетнего)».
Наконец, в борьбе за клиентов к крупным интеграторам присоединяются игроки новые, объясняет представитель «Техносерва». «Это вендоры, обладающие мощной экспертизой и опытом, но пока еще недостаточной гибкостью для российского рынка, и провайдеры облачных услуг, предлагающие конкурентные, хоть и нишевые продукты, – говорит Леоненко. – Такая борьба требует от аутсорсеров гибкости и постоянной адаптации к потребностям рынка. Необходимы именно уникальные предложения, сфокусированные на потребностях заказчика и оптимизированные под его специфику».
От интеграции приложений к интеграции данных
Меняются как потребности заказчиков, так и само понятие интеграции в IT. В 90-е гг. интеграция была очень локальной – отдельные приложения было трудно интегрировать из-за несовместимости, отсутствия стандартных интерфейсов, дефицита вычислительной мощности, говорит Мацоцкий. Тогда были популярны монолитные, внутренне интегрированные системы, такие как SAP и базы данных SQL. При этом IT-системы обрабатывали транзакционные запросы и делали некоторое количество аналитических отчетов.
В начале 2000-х интеграция приложений значительно упростилась, появились специализированные решения – интеграционные шины, появилась возможность строить системы best of breed. В запросах к IT-системам увеличивается доля аналитических отчетов и появляется статичное моделирование. Тогда же появились самые первые механизмы интеграции данных – это были решения типа MDM, ETL и корпоративные хранилища данных.
Позднее, по мере развития технологий, оказалось, что именно эти механизмы интеграции данных – через единое корпоративное хранилище данных – оказались самыми жизнеспособными. Трендом стали высокопроизводительные системы хранения и анализа данных. Это связано именно с тем, что появились качественные и доступные инфраструктурные решения, позволяющие создавать хорошо масштабируемые системы хранения, обработки (в режиме онлайн), анализа, визуализации данных – то, что называется облаками и Big Data.
В середине 2000-х в запросах к IT-системам появляется аналитика реального времени. Примерно в районе 2010 г. возникает динамическое моделирование, начинается непрерывное обновление баз данных, а запросы становятся чувствительными к обработке в реальном времени. В настоящее же время заказчикам требуется комплексная модель поведения компании и внешней среды, а доля динамического моделирования в запросах к IT-системам увеличивается.
«На современном этапе ядром правильной корпоративной IT-архитектуры становится огромное единое виртуализированное хранилище данных – мы у себя называем его экза-хранилищем, – которое создает единую корпоративную информационную среду, – говорит Мацоцкий. – В действительности экза-хранилище – это не просто место хранения: оно предоставляет целый набор базовых сервисов по обработке информации. В свою очередь, на базе этих сервисов и используя ресурсы экза-хранилища работают специфические функциональные приложения, которые поддерживают те или иные бизнес-процессы».
«Вся эта новая инфраструктура строится не в чистом поле, требуется эволюционный переход, нужно выстроить интеграцию с историческим ландшафтом и преемственность, это довольно трудоемкий и небыстрый процесс» – отмечает Мацоцкий.
Вперед, к новым технологиям
Несмотря на общую стагнацию рынка, заказчики активно интересуются новыми технологиями. Так, растет сегмент виртуализации, причем во всех направлениях: вычислительная инфраструктура, система хранения данных и локальные вычислительные сети. «Например, недавно «Техносерв» завершил крупный проект по виртуализации двух модулей единого территориально-распределенного ЦОДа для «Системного оператора «Единой энергетической системы», – рассказывает Корнеев. – Мы осуществили перенос разрозненных информационных систем компании в облачную зеркалированную среду: это существенно повышает утилизацию вычислительных мощностей, доступность информационных систем и надежность».
Также одной из основных тенденций, меняющих IT-рынок, являются облачные технологии. «Если первыми пользователями публичного облака были начинающие компании (стартапы), а также небольшие организации, то в настоящее время крупные компании с хорошо развитой IT-инфраструктурой и длительной IT-историей все активнее начинают использовать облако для решения своих задач, – полагает директор по серверным продуктам российского представительства Microsoft Бенжамин Торонто. – Некоторые из них с помощью технологий Microsoft модернизируют свои центры обработки данных, трансформируя их в частное облако, и расширяют мощности своей IT-инфраструктуры за счет ресурсов публичного облака Windows Azure. Огромный интерес мы видим также к гибридному облаку: оно помогает расширить возможности инфраструктуры и найти новые пути повышения скорости и качества предоставляемых бизнесу сервисов и одновременно повышает эффективность управления уже сделанными в локальную инфраструктуру инвестициями».
Другое перспективное направление – Big Data. Это серия подходов инструментов и методов обработки структурированных и неструктурированных данных огромных объемов и значительного многообразия для получения воспринимаемых человеком результатов, эффективных в условиях непрерывного прироста и распределения по многочисленным узлам вычислительной сети. Основными потребителями являются компании с большим количеством клиентов.
По данным исследования Cnews Analytics, решения в области Big Data сейчас применяют 7 из 30 крупнейших телекоммуникационных компаний. Например, у «Вымпелкома» хранится 430 Тб данных примерно о 50 млн абонентов. Компания внедрила решение от IBM для маркетинга в реальном времени – когда абонент обращается с каким-либо вопросом в службу поддержки, система автоматически анализирует его профиль и позволяет оператору сделать ему интересные персональные предложения.
Решения в области Big Data позволяют узнать весьма неожиданные данные о клиентах, говорит директор по абонентскому обслуживанию «Вымпелкома» Елена Ивашечкина. Например, вдруг обнаруживается, что абонент, использующий iPhone, теперь работает с какой-то старой моделью Nokia. Вряд ли абонент сменил свой телефон на менее продвинутый, говорит Ивашечкина. Скорее всего произошедшее свидетельствует о появлении у него sim-карты другого оператора, которая и была вставлена в iPhone.
Помимо телекоммуникационных компаний внедрением Big Data активно стали заниматься и банки. Промсвязьбанк внедрил соответствующие решения для работы с крупнейшими клиентами и выставления им персональных рекомендаций. В результате, если рекомендация выстреливает, банк может заработать вплоть до 50 млн руб., радуется вице-президент банка по IT Андрей Леушев.
Экспериментируют с Big Data и в Альфа-банке: банк опробует соответствующее решение для обработки онлайн-заявок на получение кредита, рассказывает его IT-директор Михаил Панкратов. При оценке кредитных рисков потенциального заемщика используется не только его кредитная история, но и такие «мелочи», как движения мышкой по экрану во время заполнения анкеты, количество сделанных исправлений на полях и т. д. При всем прочем Big Data поможет увеличиться «юзабилити» продукта, надеется Панкратов.
Еще один тренд на IT-рынке – использование мобильных устройств в корпоративном сегменте. Такой эксперимент поставил, например, банк «Хоум кредит»: 90 из 600 его сотрудников, контролирующих работы партнерских торговых точек, были оснащены планшетами с доступом к CRM-системе и планировщиком работы. А благодаря встроенному GPS-модулю есть возможность отслеживать перемещение сотрудников. В результате в городах, охваченных пилотом, рост продаж составил 5%, рост дистрибуции – 9%, говорит руководитель направления развития дистрибуции банка Игорь Плюснин.
Челябинский трубопрокатный завод (ЧТПЗ) решил пойти по пути BYOD (Bring Your Own Device). Планшеты сотрудников настраивают для работы с корпоративными системами: электронной почтой, календарем, библиотекой файлов, оперативными отчетами. Топ-менеджерам также доступны видеоконференции, бизнес-аналитика и электронный документооборот.
Директор «ЧТПЗ – информационные технологии» Денис Савенков отмечает, что корпоративная «мобилизация» несет ряд проблем. Это, в частности, перекладывание расходов корпораций на сотрудников, а также «зоопарк» различных мобильных технологий: iOS, Android, Windows и др. В ЧТПЗ решили ограничить перечень доступных платформ только iOS. А вот в «Хоум кредите» ситуация сложнее: из-за большого географического охвата требовалось решение, способное работать без доступа в интернет, поэтому выбор пришлось ограничить планшетом Samsung на платформе Windows 8.
Технологическая экономия
В сегодняшних условиях IT становится инструментом для сокращения издержек на ведение бизнеса и снижения бизнес-рисков, отмечает Корнеев из «Техносерва». Он ссылается на проект, который компания сделала для Сбербанка. Уже несколько лет подряд сегмент потребительского кредитования для банков является как драйвером роста, так и зоной риска. Согласно статистике Национального бюро кредитных историй в 2013 г. объем кредитов с признаками мошенничества вырос более чем вдвое – до 153 млрд руб., а количество потенциальных мошенников может превышать 600 000 человек.
Это подталкивает банки использовать новые высокотехнологичные инструменты для проверки потенциальных заемщиков, тем более что у большинства крупных банков по клиентам во всех регионах накоплена большая база, которая позволяет проводить качественный анализ. Крупный банк ежедневно рассматривает до 10 000 заявок на выдачу кредитов, а конкуренция диктует жесткие сроки для решения о выдаче займа.
Одним из инструментов, помогающих банкам в этом вопросе, являются системы распознавания лиц. Они дают целый ряд преимуществ по выявлению мошенничеств, с которыми трудно в таком объеме справиться команде андеррайтеров. Например, система точно отсечет попытку получения кредита по украденному паспорту с переклеенной фотографией, или даже той же (мошенник визуально похож на владельца паспорта), или же в паспорте изменена одна буква фамилии. В систему заложено несколько десятков сценариев проверки, и этот список постоянно пополняется.
Система распознавания лиц, созданная «Техносервом» для Сбербанка, работает с колоссальным объемом данных, при этом перед разработчиками было поставлено очень жесткое условие по скорости ответа по идентификации. «Для достижения этого результата команде «Техносерва» пришлось погрузиться не только в бизнес-процессы банка, но и в математику процесса распознавания, – рассказывает Корнеев. – Ведь изначально мы разрабатывали проект по распознаванию лиц для силовых структур, которым такие скорости были не нужны. В результате благодаря применению ряда инновационных решений нами был достигнут результат – более 1,5 млн сравнений на одном процессоре в секунду».
В текущих условиях меняются и задачи, возложенные на CIO (Chief Information Officer): он должен уметь понимать потребности внутренних бизнес-клиентов и не только предложить IT-систему, способную усовершенствовать существующие бизнес-процессы, но и на цифрах доказать акционерам ее эффективность. «Последнее слово по внедрению того или иного решения остается за CEO или советом директоров предприятия, – говорит Корнеев. – Только они в комплексе видят насущные и перспективные потребности компании и могут точно оценить риски, нивелирующиеся решением, а также взвесить отношение инвестиций и бизнес-преимуществ, которые дает новое IT-решение».
Схожего мнения придерживается и IT-директор «Росатома» Евгений Чаркин. «Мы убедили главу нашей госкорпорации Сергея Кириенко, что именно он, а не CIO или кто бы то там ни был является конечным владельцем программы трансформации, – говорит Чаркин. – И он лично принимал решения о том, какие проекты приоритетны, какие проекты менее приоритетны, как нам сбалансировать наш road map и т. д. Причем гендиректор при принятии решения «не слушался» не только CIO, но и заказчика. И если заказчик был невнятен, не мог ответить на простые вопросы, «что будет, если мы сейчас этого не сделаем», то проект не принимался».
Мацоцкий отмечает, что в текущих условиях среди руководства корпораций появляется новая роль – Chief Data Officer (CDO) и новая управленческая функция – Data Governance, управление жизненным циклом информации в компании. И в этой новой структуре управления корпоративными информационными активами у каждого своя роль.
Задача CDO- построить модель данных, организовать ее поддержку и обеспечить взаимодействие всех руководителей C-level по вопросам корпоративных данных. «Вызов CDO – найти способ сделать цифровые данные организации активом, приносящим доход, – считает глава IBS. – Это сложная задача, которая пока удается далеко не всем, и в России к ее решению даже еще не приступали».
SAM-профилактика
Внедрение новых технологий и желание сократить расходы не отменяют старейшей проблемы в IT-хозяйстве – необходимости платить за лицензионное использование программного обеспечения. В случае с корпоративными заказчиками история гораздо сложнее, чем просто покупка «коробок» с ПО. Так, в ходе конференции «Ведомостей» представитель ЧТПЗ рассказал печальную историю: EY провела на предприятии аудит на предмет использования ПО (право потребовать проведение аудита есть у правообладателя), после чего у ЧТПЗ начались серьезные разногласия с российским офисом Microsoft.
К настоящему моменту, как уверяют в Microsoft, противоречия устранены, но осадок у клиента остался. Также участники конференции жаловались на изменения, произведенные Microsoft в лицензионных условиях баз данных SQL: раньше лицензии выдавались на неограниченное количество ядер на сервере, а теперь – не более 20. В результате либо пользователи должны нести непредвиденные расходы, либо они не имеют возможности использовать свои ресурсы на полную мощность.
Гендиректор Danik Advisory Елена Денисова знает целый ряд историй, когда корпоративный пользователь честно платил за использование лицензионного ПО, а на деле он нарушал условия лицензий. Так, в одном холдинге все входящие в него компании приобретали лицензии на продукты Microsoft по соглашениям OLP (Open Licence Program, один из типов корпоративных лицензий от Microsoft). Арифметическое сопоставление общего объема используемых продуктов с общим объемом приобретенных лицензий показывало избыток некоторых видов лицензий, поэтому холдинг чувствовал себя уверенно.
Однако по итогам аудита выяснилось, что у холдинга и избыток, и недостаток лицензий одновременно. «Нюанс заключается в том, что соглашения OLP не предусматривают возможность свободного перераспределения лицензий между компаниями, как это может быть при заключении ЕА (Enterprise Agreement, другой тип лицензий) на холдинг в целом, – объясняет Денисова. – Передавать купленные по OLP лицензии можно только целиком и только аффилированной компании, причем в рамках определенной процедуры».
Другой пример. Компания, являющаяся частью холдинга, заключила EA-соглашение, распространив его на часть компьютеров своей организации. На оставшуюся часть компьютеров была приобретена подписка по соглашению EAS (Enterprise Agreement Subscription, лицензии по подписке), которое было заключено на холдинг в целом. При заключении этих соглашений компания не учла ту тонкость, что и ЕА, и ЕАS она обязана распространить на все без исключения соответствующие компьютеры своей организации.
«Таким образом, при получившейся схеме лицензирования, хоть в целом и покрывающей все компьютеры компании, ни одно из соглашений не работало корректно, по любому из них количество заявленных рабочих станций было занижено, но его расширение привело бы к двойному лицензированию», – резюмирует Денисова.
Software Asset Management (SAM) – набор методологий, позволяющий предприятию эффективно управлять имеющимися у него активами в виде лицензий на ПО. Для работы с SAM существуют как специализированные решения – например, от той же Microsoft, – так и отдельные внешние консультанты.
Количество российских партнеров Microsoft, сертифицированных в области SAM, превышает уже 100 компаний, причем число владельцев наивысшего сертификата – SAM Gold – за год увеличилось в 1,5 раза. А российская компания Consistent Software Distribution (специализируется на SAM) вышла в финал международного конкурса партнерских решений Microsoft WPC Awards 2014.
Компания может стандартизировать соответствие своих SAM-процессов. Для этого существует международный сертификат ISO 19770 и сертификация от Business Software Association (BSA) – международной ассоциации производителей ПО. Кроме того, буквально в мае этого года в России появился собственный стандарт – ГОСТ Р ИСО/МЭК 19770-1-2014 «Менеджмент программных активов, часть I: Процессы и оценка соответствия по уровням».
В этом году BSA-программы сертификации организаций на предмет соответствия их SAM-процессов требованиям глобальных стандартов запустила Verafirm Certified, рассказывает представитель организации Алексей Черный. «Наша программа сертификации основывается на 90 конкретных показателях, базирующихся на требованиях ISO, но при этом позволяет их измерить, – говорит Черный. – Организации, получившие статус Verafirm Certified, не только могут быть уверены в том, что у них действует SAM-программа мирового уровня, но и получают иммунитет сроком на два года к аудитам со стороны крупнейших издателей ПО».
Программа Verafirm Certified была запущена в тестовом режиме 1,5 года назад, в мире есть около 20 завершенных и находящихся в процессе сертификации организаций. Среди завершенных проектов – разработчик ПО Symphony Teleca, международный аэропорт Дели, министерство экономического развития Мексики и его федеральные агентства, компания KPIT Technologies. Самый крупный проект Verafirm Certified сейчас также проходит в Мексике – в министерстве по налогам и сборам, компьютерный парк которого составляет более 35 000 единиц техники. В России в пилотной стадии находятся два проекта по сертификации, аудит которых осуществляется партнерами BSA – компаниями CSD и Softline.
За последний год количество консультаций, которые менеджеры Microsoft дали в России по вопросам SAM, выросло в 3 раза, отмечает Арсений Тарасов, директор департамента по работе с корпоративными заказчиками российского представительства корпорации. Это неудивительно, ведь при правильном подходе методология SAM позволяет не только избежать проблем с правообладателями, но и существенно сэкономить. В практике Microsoft были случаи, когда компании за счет более эффективного подхода к управлению лицензиями на ПО получали десятикратную экономию.
Впрочем, внедрение SAM может обострить и внутрикорпоративные противоречия. «В этом году сразу в двух компаниях мы столкнулись с ситуациями, когда IT-департамент стремился покрыть несколько компаний холдинга единым соглашением ввиду финансовой целесообразности и простоты управления лицензиями, однако юридический департамент оказался против, поскольку признание факта аффилированности может помешать основному направлению бизнеса и сделать невозможным одновременное участие компаний тендерах, – рассказывает Денисова. – А в нескольких других примерах представители департаментов информационной безопасности усматривали опасность нарушения закона о персональных данных в ходе реализации SAM-проекта».